Виктор Вексельберг: биография

Виктор Вексельберг – бизнесмен России, который занимает 7-ю позицию в рейтинге богатейших людей страны. Долгое время предпринимателя знали только в узких кругах бизнес-сферы, но в последние годы олигарх стал вызывать интерес общественности к собственной персоне как президент фонда инновационного наукограда «Сколково».

Родился Вексельберг Виктор Феликсович 14 апреля 1957 года в СССР, в западно-украинском городе Дрогобыч на Львовщине. Отец Феликс Соломонович был евреем по национальности и единственным представителем рода, так как остальные родственники погибли во время геноцида евреев в 1944 году. Мать олигарха, Морозова Елена Ефтроповна, была украинкой.

Бизнесмен Виктор Вексельберг

Детство и юность Вексельберга прошли как и у многих советских детей. Мальчик учился в местной школе № 3, где проявил себя любознательным, способным и целеустремленным учеником. По окончании школы будущий бизнесмен поступил в Московский инженерно-транспортный институт на факультет вычислительной техники и автоматизации, который окончил с красным дипломом.

Первые годы студенческой жизни Виктор Вексельберг, прибывший из провинции в Москву, часто подрабатывал разнорабочим на Останкинском мясокомбинате, а также на кондитерской фабрике.

Виктор Вексельберг в молодости

По окончании вуза Виктор Вексельберг поступил в аспирантуру Академии наук СССР, которая позволила работать молодому ученому научным сотрудником в Особом конструкторском бюро по бесштанговым насосам «Коннас». На этом предприятии бизнесмен с рядового сотрудника дослужился до заведующего лабораторией.

В 1990 году, в период развала Союза, Виктор Феликсович, как и многие другие молодые и предприимчивые люди, решил направить собственную биографию в сферу бизнеса и основал кооператив, ставший стартовой площадкой для успеха бизнесмена.

Виктор Вексельберг — Forbes: «Я всегда считал, что хорошо понимаю западный мир»

— Да, именно так. Папа — еврей, мама — украинка, а я — русский. Трагическую историю семьи отца я узнал, когда был уже взрослым. Приехал на каникулы в Дрогобыч и стал расспрашивать отца. Выяснилось, что вся его семья, 17 человек, во время войны была согнана в гетто. Самого отца в городе не было, он воевал. В конце войны, когда немцы отступали, они за три дня уничтожили все гетто, около 12 000 человек. На месте, где их расстреливали, в советские времена не было никаких опознавательных знаков, были просто братские могилы в лесу. В 1990-е мы с папой создали там мемориал. Из всей семьи выжила только папина двоюродная сестра — ее спасли украинцы, четыре года прятали в лесу в землянке. После войны она сумела убежать в Америку, я с ней встречался в Нью-Йорке. Она еще в 1960-е нашла папу, писала ему, но он не отвечал. А тем украинцам, которые ее спасли, посылала какие-то небольшие деньги. Я потом их нашел, но они испугались — просили никому в городе не рассказывать, что они прятали в войну еврейскую девочку. И их дети до сих пор просят.

Трагедия холокоста, которая затронула мою семью, для меня очень важна. Я, конечно, буду делать все возможное, чтобы она никогда не повторилась, помогаю и буду помогать, чем могу

Папа говорил, что я никогда не смогу понять, насколько было страшно — евреев убивали же не столько немцы, сколько националисты. И эта национальная ненависть никуда не делась, ее просто притушили, припрятали. Когда я узнал все это, когда понял, что во мне 50% еврейской крови, у меня возник естественный интерес к еврейской культуре. Я не слишком религиозный человек, но с огромным уважением отношусь ко всем религиям. В то же время себя больше ассоциирую с еврейской культурой, чем с христианской. При этом я в детстве не знал ни слова на идише, кроме одного, которое иногда говорил папа — «кишен тухес!» («поцелуй в задницу!»). Трагедия холокоста, которая затронула мою семью, для меня очень важна. Я, конечно, буду делать все возможное, чтобы она никогда не повторилась, помогаю и буду помогать, чем могу. Поэтому Еврейский музей и центр толерантности — это большая страница в моей жизни. Мне кажется, получился очень значимый и весомый проект.

— Вы возглавляете попечительский совет музея с момента его основания, уже восемь лет. Ходят слухи, что в 2021 году вы собираетесь покинуть этот пост. Правда ли это и что стало причиной?

— Да это, в общем-то, не слухи — в феврале у нас будет очередное собрание. Я слишком задержался на этой позиции. В любом деле нужна какая-то новая инициатива, свежая кровь. В совете собрана хорошая команда неравнодушных людей. Огромен вклад [президента Федерации еврейских общин России. — Forbes] Александра Бороды. Среди попечителей — Роман Абрамович, он, кстати, передал музею безвозмездно здание [бывшего Бахметьевского гаража, где до 2011 года располагался Музей современного искусства «Гараж». — Forbes]. И мой партнер Леня Блаватник там. Не так давно присоединился Вадим Мошкович. В совет с первого дня входит Михаил Гуцериев, хотя он и вовсе не еврей. У нас есть представители и от мусульман, и от православной церкви. Я считаю, это очень важно.

— А кто вместо вас возглавит совет? Роман Абрамович?

— Нет, Роман у нас не любит публичных, официальных позиций.

— Александр Клячин?

— Скорее всего, да.

— А вы в числе попечителей останетесь?

— Да, конечно. Более того, мы уже обсуждали вопрос о создании новой должности — почетный председатель попечительского совета. Уйдя с нынешней позиции, по сути, операционного руководителя, я стану почетным председателем.

— Сколько денег попечители вносят в фонд музея?

— По миллиону долларов в год. Это нигде не прописано, но есть негласная договоренность.

— Вас многое связывает с США — у вас там родственники живут, дети учились, вы семью туда в свое время перевозили, ваш сын до сих пор там, ваш партнер Леонард Блаватник — американец, у вас там был бизнес и ряд благотворительных проектов. Как вы перенесли включение вас в санкционный список? Насколько это мешает вам жить и работать?

— Я уже как-то раз сказал, что для меня это большая катастрофа, хотя меня тогда поняли слишком буквально. Безусловно, небо не рухнуло на землю, но многие мои представления о мироустройстве пришлось менять. Ведь я всегда считал, что хорошо понимаю западный мир, гораздо лучше многих. Понимаю, что и как там устроено, разбираюсь в людях. Поэтому для меня санкции стали потрясением, я никогда не мог предположить, что этот цивилизованный мир, исходя из своих взглядов и позиций, может принимать такие решения, как говорится, без суда и следствия. Наверное, самое болезненное — это реакция большого количества людей, которые были со мной рядом.

Мир раскололся на две части, слава Богу, неравные — на тех, кто меня поддерживал и продолжает поддерживать, и тех, кто просто пропал. Причем пропали люди, про которых я никак не мог подумать, что из-за санкций они перестанут со мной общаться. И я не про бизнес — по бизнесу я еще могу понять людей, — я про человеческие отношения. Конечно, у меня возникли сложности при ведении бизнеса и там, и здесь. Что касается благотворительности, за границей все проекты вообще закрылись, а в России наши возможности существенно уменьшились. Мы поддерживали и Большой, и Мариинский театры, различные музейные проекты, многочисленные благотворительные фонды. Но сейчас из-за санкций финансирование многих проектов пришлось, увы, прекратить.

— На ваших счетах в американских и швейцарских банках к сегодняшнему дню заморожено около $1,5 млрд. Вы совсем никак не можете ими воспользоваться?

— Больше заморожено. И воспользоваться ими можно только с разрешения Минфина США. Его, правда, не дают. Даже не разрешили на благотворительные цели, на борьбу с пандемией ничего дать, хотя речь шла об относительно небольших суммах — несколько миллионов, которые я хотел направить на помощь в борьбе с коронавирусом в Европе. Это стало для меня очередным откровением. Как можно не разрешить дать деньги нуждающимся в такое сложное время? Когда началась пандемия, мы достаточно много всего сделали в России. Все бизнесы, которые входят в группу «Ренова», приняли участие в этих проектах, каждый по-своему. Это и закупка тестов, и отправка в регионы лекарств, и покупка ИВЛ, просто помощь в соответствии с запросами региональных структур. Наш аэропортовый бизнес очень активно в этих проектах участвовал, доставлял еду пожилым людям. Совокупно мы в прошлом году около двух миллиардов рублей потратили на борьбу с ковидом.

Но параллельно у нас есть и крупный международный бизнес, и поэтому лично ко мне пришло много обращений от еврейских общин в Швейцарии с просьбой о помощи. Моя первая, естественная реакция была следующая: вот есть у одной из наших структур в швейцарском банке замороженные деньги — возьмите их и помогите своим соотечественникам. Это же не мне, не на бизнес, исключительно на благотворительность. Написали запрос в Минфин США. Дальше была целая эпопея, но в итоге нам так и не дали никакого ответа, не сказали ни да ни нет.

— Больше попыток вы не делали?

— Делал. Летом американский Forbes проводил большую онлайн-конференцию по вопросам благотворительности. Меня пригласили, что было странно, ведь я санкционное лицо. Это была очень представительная конференция. Там выступали крупнейшие благотворители со всего мира — Билл Гейтс, например, именно там рассказал, что дал $300 млн на разработку вакцины. Все говорили очень правильные вещи. Отлично выступила [председатель Европейской комиссии. — Forbes] Урсула фон дер Ляйен. Она призвала всех объединиться в борьбе с пандемией. Я после конференции под впечатлением написал ей письмо, объяснил ситуацию: хочу помочь нуждающимся в Европе гражданам. Попросил оказать содействие с американским Минфином, чтобы те дали разрешение. Ответила не она, а кто-то из ее секретариата: мы, мол, не до конца поняли, о чем вы говорите, мы, конечно, за то, чтобы всех поддерживать, но при чем тут санкции? Я написал ей второе письмо, поподробнее, и на этом история закончилась.

— Ваши американские проекты тоже никак не возможно финансировать? «Форт Росс», например.

— У нас было в свое время несколько проектов на территории США, в основном инновационных. А «Форт Росс» — это благотворительный проект. Это небольшая русская крепость начала XIX века в Калифорнии, которую мы в свое время помогли восстановить. Договор подписали еще с Арнольдом Шварценеггером, когда он был губернатором. Все шло на ура, музей работал, мы там устраивали национальные фестивали, привозили туда детей, исторические сцены разыгрывали. Там и фильмы снимались. Из-за санкций все остановилось, мы ничем сегодня помочь не можем. Последнее, что мы успели там сделать, — установили на территории большую ветряную мельницу. Ее построили в России, в Вологде, по старым чертежам и привезли туда.

— А про какие еще инновационные проекты вы говорили?

— У нас там был инновационный фонд, немаленький, порядка сорока проектов. Сейчас все встало. Кстати, с точки зрения благотворительности с Америкой связана другая интересная история. Это возврат колоколов Свято-Данилова монастыря из Гарварда. История была такая: в 1930-е годы, когда колокола монастырской звонницы собирались переплавить на бронзу, американский бизнесмен, выпускник Гарварда Чарльз Крейн купил все 18 колоколов по цене металлолома и переправил их в Америку. Колокола были установлены в Гарварде на колокольню университета. В середине 2000-х к нам обратилась Русская православная церковь с просьбой помочь вернуть колокола. Они к тому времени уже больше десяти лет тщетно пытались сами договориться с американцами. Мне казалось, что задача простая: американцы хорошо понимают, что такое историческая ценность для страны, и, конечно, вернут. Я поехал в Бостон, встретился с президентом Гарварда. Первая реакция была: «Конечно, нет! Это наше».

От нас потребовали сделать точные копии колоколов. Их отлили в Воронеже, люди из Гарварда специально приезжали, чтобы проверить звучание — они требовали полного совпадения. Мы потратили кучу времени и $7–8 млн

Мы стали их убеждать, нашли сторонников, которые нам помогали. В результате в 2007 году договорились. От нас потребовали сделать точные копии колоколов. Их отлили в Воронеже, люди из Гарварда специально приезжали, чтобы проверить звучание — они требовали полного совпадения. Мы потратили кучу времени и $7–8 млн. Колокола привезли на корабле в Питер, освящали на площади перед Исаакиевским собором. Дальше эти колокола везли в Москву на открытых платформах. Потом была церемония водружения на колокольню Свято-Данилова монастыря. И везде их встречали толпы верующих.

— Грамоту от патриарха Алексия получили за это?

— Патриарх вручил мне орден Преподобного Сергия Радонежского.

— У вас был еще один американский проект — покупка императорских пасхальных яиц у семьи Форбс. Как вам удалось тогда добиться отмены аукциона Sotheby’s и чего вам это стоило?

— История началась с того, что семья Форбс решила продать фамильную коллекцию Фаберже и в 2004 году выставила ее на аукцион Sotheby’s. Был издан каталог всей коллекции, около 200 предметов, в том числе девять императорских пасхальных яиц. Малкольм Форбс с женой собирали ее несколько десятилетий, а теперь каждый предмет продавался отдельно, у каждого была своя цена. А я понимал еще и историческую ценность коллекции для России, и как здорово было бы вернуть ее целиком на родину.

Мы написали семье Форбс письмо с предложением, которое было сформулировано из средних каталожных цен на каждый предмет. Никто особо не верил, что получится, но случилось чудо — нам ответили, что готовы продать всю коллекцию без аукциона. Теперь у меня в рамочке статья об этом из New York Times того времени висит. Почему братья Форбс согласились? Наверное, им самим было жаль, что коллекцию раскупят по частям, поэтому они поставили условие, что она останется цельной и будет открыта для публики.

Никто особо не верил, что получится, но случилось чудо — нам ответили, что готовы продать всю коллекцию без аукциона

Интересно, что значительную часть предметов семья использовала в повседневном обиходе — предметы для письменного стола, посуда и прочее. Они же не музейную историю создавали в отличие от нас. Но нас попросили сделать выставку в Нью-Йорке перед тем, как мы все заберем. Мы до сих пор поддерживаем отношения, Кристофер даже является членом попечительского совета Музея Фаберже.

— Правильно мы понимаем, что на покупку коллекции вы потратили около $100 млн?

— Ну, примерно так.

— А сколько было вложено в создание Музея Фаберже?

— Около $50 млн, если мы говорим только о реставрации Шуваловского дворца. Я хотел сделать музей в Москве, и мы потратили кучу времени на переговоры с Юрием Михайловичем [Лужковым. — Forbes]. Я просил его подобрать место в центре, но он так и не дал. А вот Валентина Ивановна [Матвиенко, в то время губернатор Санкт-Петербурга. — Forbes] практически сразу предложила в аренду Шуваловский дворец, с условием, что мы его отреставрируем. Там были сплошные развалины — мы потратили больше четырех лет на реставрацию. Но было очень интересно — перелистываешь страницы советской истории и постепенно погружаешься в мир XIX века. Это ведь был дворец князей Нарышкиных, потом уже он перешел к князьям Шуваловым. Потомки Нарышкина еще живут в России и в Швейцарии. Приезжали к нам с фотографиями, которые у них хранятся. Целый мир!

— А практическая выгода от музея какая-то есть?

— Да никакой (смеется). Никаких коммерческих успехов не хватит, чтобы содержать и обслуживать такой музей. Лучшие музеи мира существуют за счет частных жертвователей, благотворителей. При этом у нас не только постоянная экспозиция теперь уже из 4000 предметов — на ее формирование ушло, кстати, в разы больше денег, чем на покупку коллекции Форбс. Сейчас мы пошли дальше — мы устраиваем «внешние» выставки, Фриду Кало привозили, Сальвадора Дали — и в Петербург, и в Москву.

— Эти художники лично вам интересны или это выбор музея?

— Дали — это во многом моя личная инициатива. Я с огромным интересом отношусь к его личности, его философии. Вот одна из моих любимых его фраз: «Если бы я не был такой умный, то я рисовал бы лучше».

— А у вас в коллекции есть его работы? Что нового вы в последние годы приобрели для своей коллекции?

— Да, Дали у меня есть. А в последние три года я ничего не приобрел — я же не могу по известным причинам принимать участия в международных аукционах.

— Вы активно занимаетесь детским образованием, возглавляете попечительский совет Международной гимназии «Сколково». А какое отношение вы имеете к образовательному , которому в 2015 году передали свою роскошную гостиницу в Сочи, построенную к Олимпиаде? Зачем нужно было отдавать отель детям?

— Логика руководства страны тогда была простая: что делать с олимпийским наследием? Появилась идея создания большого детского центра, которому бы стали доступны сочинские спортивные и другие площадки. Для того чтобы создать такой центр, детей надо было куда-то приземлить. Мы оказались лучшими — лучше нас там никто ничего не построил. Приехала высокая делегация, посмотрела и сказала: «Вот это — лучшее».

— То есть вас заставили отдать?

— Нас попросили, причем в очень вежливой форме. Просят по-разному, поверьте. Ну и нам все затраты компенсировали до копейки. «Сириусу», помимо отеля, передали выставочный центр, где они разместили лаборатории, построили школу. Получился серьезный образовательный инновационный детский центр. Нам было бы обидно, если бы отель отдали не детям, а кому-то другому, под любой вывеской. А так я вполне рад тому, что получилось.

— То есть это ваш самый любимый детский проект?

— Мой самый любимый детский проект — «КЭС-баскет». Мы уже больше 10 лет развиваем детский баскетбол, с нуля создали настоящую школьную баскетбольную лигу, которая начиналась с локального проекта в Перми, а сегодня распространилась на 69 регионов и несколько соседних стран. Больше миллиона мальчишек и девчонок не только из больших городов, но и из маленьких деревень борются за суперприз — поездку на «Финал четырех» Евролиги. Мы по-настоящему гордимся этим проектом!

Источник: forbes.ru

Бизнес

Первые компании Виктора Вексельберга носили названия «КАМ» и «КомВек». Одна занималась разработкой программного обеспечения, а другая сбытом меди и алюминия за границу. Этот бизнес оказался прибыльным – скупая на родине цветмет из отработанного кабеля по 100 долларов за тонну, предприниматель продавал материал в Германии по 3 тысячи, что позволило заработать первый капитал и основать собственную бизнес-империю.

Виктор Вексельберг и Леонид Блаватник

В начале 90-х во время поездки за рубеж Вексельберг встретил студенческого друга Леонида Блаватника, который уже много лет жил в США и был успешным бизнесменом. На встрече друзья договорились открыть совместное дело в России.

В 1991 году Вексельберг и Блаватник создали , которая в период глобальной приватизации скупала оргтехнику в Европе и меняла ее в России на приватизационные ваучеры. Такая схема сделала бизнесменов владельцами огромного количества чеков, которые вскоре начали использоваться на покупку заводов. Самыми близкими для себя отраслями партнеры выбрали цветную металлургию, в результате чего стали собственниками двух крупнейших в России алюминиевых заводов (Иркутский и Уральский), преобразовав предприятия в одну .

В течение следующих пяти лет «СУАЛ» поглотил еще 4 алюминиевых и 19 металлургических заводов, что сделало Вексельберга алюминиевым магнатом в стране и позволило заработать миллиарды долларов. В начале 2000-х годов бизнес Виктора Феликсовича расширился и на нефтяную отрасль. Предприниматель стал крупнейшим акционером Тюменской нефтяной компании, но в 2013 году продал свои акции «Роснефти» за $ 7 млрд наличными.

Виктор Вексельберг

Со временем превратилась в международную бизнес-группу, куда вошли управляющие компании и инвестиционные фонды. Активы корпорации находятся в 11 отраслях народного хозяйства России, стран Ближнего Зарубежья, Европы, Африки и США. «Ренова» поддерживает партнерство с компаниями UC Rusal, Oerlikon, Sulzer, SCHMOLZ + BICKENBACH, о чем сообщается со страниц официального сайта.

Помимо нефтяного и алюминиевого бизнеса, активы Виктора Вексельберга включают в себя компании химической промышленности, машиностроения, жилищного хозяйства и энергетики. Также бизнесмен контролирует Уральский турбинный завод, основанную телекоммуникационную , аэропорты в Екатеринбурге, Самаре и Ростове-на-Дону.

Виктор Вексельберг, фонд «Сколково»

С 2010 года Виктор Вексельберг возглавил фонд «Сколково», развитие которого для себя считает приоритетным направлением. Бизнесмен решил участвовать в проекте из-за собственного интереса, так как наукоград покрывает пять сегментов российской экономики, а именно биомедицину, IT, ядерные технологии, космос и энергетику, в которых работает Виктор Феликсович.

Личная жизнь

Личная жизнь Виктора Вексельберга настолько же прозрачна, как и биография. Будущий предприниматель женился еще в студенческие годы на сокурснице Марине Добрыниной, которая уже более 30-ти лет является хранительницей очага семьи олигарха.

Виктор Вексельберг и Марина Добрынина

Супруга Вексельберга категорично непубличный человек, ее невозможно встретить на светских мероприятиях, что характеризует Марину как скромную личность при условии присущего Добрыниной ранга. Фото супруги Вексельберга не появляются в Интернете или прессе. Непубличность не мешает Марине Добрыниной вести собственный проект: под ее руководством с 2002 года осуществляется деятельность благотворительного фонда «Добрый век», который помогает взрослым и детям с нарушениями психики адаптироваться к социальной жизни.

Жена родила мужу-миллионеру двоих детей – Ирину и Александра, которые получили образование в Йельском университете. Сын работает в Америке, у Александра собственный технологический проект. Ирина получила должность специалиста по инвестициям в компании отца. В 2011 году дочь Вексельберга родила сына, которого назвали Марат. Личная жизнь Александра и Ирины никогда не становилась объектом скандальной хроники, так как детей алюминиевый магнат воспитывал в присущей ему скромности.

Виктор Вексельберг с женой и детьми

Помимо бизнеса и семьи, Виктор Вексельберг уделяет внимание развитию и восстановлению российской культуры. Для этого бизнесмен создал фонд «Связь времен», который занимается возвращением на родину российских культурных ценностей с заграницы.

Громким проектом фонда стала частная коллекция российского ювелира Петра Карла Фаберже. Олигарх для экспозиции коллекции Фаберже создал в Санкт-Петербурге музей, в который вложил $ 40 млн. Также благодаря миллиардеру в Россию вернулись колокола Свято-Даниловского монастыря и архив русского философа Ивана Ильина.

Виктор Вексельберг и Мария Конте

В конце 2000-х появилась информация о том, что Виктор Вексельберг состоит в отношениях со светской львицей Марией Конте. Девушка начинала карьеру в 1999 году, открыв агентство по проведению праздников, которое обслуживало исключительно жителей Рублевки. Мария неоднократно косвенно намекала на связь с предпринимателем, но открыто никогда не говорила о предполагаемом романе. Журналисты подтверждением союза Конте и Вексельберга считают родившуюся у девушки дочь Таис, которая по уверениям многих внешне похожа на Виктора Вексельберга.

Карьера[ | ]

В 1978—1990 гг. Вексельберг работал научным сотрудником, заведующим лабораторией Особого конструкторского бюро по бесштанговым насосам (ОКБ БН «Коннас»).

С 1989 года — генеральный директор АОЗТ «НПО „КОМВЕК“».

АО «ГК «Ренова»[ | ]

В октябре 1990 года Виктор Вексельберг (НПО «КомВек») и Леонид Блаватник (Access Industries) создали совместное предприятие «Ренова».[11]

С октября 1990 года — заместитель генерального директора СП «Ренова», затем — президент ЗАО «Ренова». С 2004 года — председатель Наблюдательного комитета Группы . С 2010 года — председатель Совета директоров Группы . Группа представлена в 36 регионах России, а также в странах Европы, Африки, Азии и Америки. [источник не указан 1103 дня

][
цитата не приведена 1103 дня
] Более 80 % всего объёма инвестиций Группы «Ренова» составляют долгосрочные инвестиции в российскую экономику.[
источник не указан 1103 дня
] Более 134 000[12] человек работают в компаниях, входящих в Группу „Ренова“.

Деятельность в Швейцарии[ | ]

В июле 2006 года объявила о покупке 10,25 % акций швейцарского концерна Oerlikon, а в мае 2007 года Группа приобрела блокпакет швейцарского инженерно-машиностроительного концерна Sulzer.[13]

«Ренова» постепенно наращивала доли в концернах, и сегодня её доля в Oerlikon составляет 44,7 %, а в Sulzer — 62,86 %.[14]

18 августа 2009 года Виктору Вексельбергу и его представителям удалось установить контроль над руководством машиностроительной компании Sulzer AG. На тот момент он не владел контрольным пакетом акций, хотя и был крупнейшим акционером. Однако, вхождение его представителей в состав руководства компании вызвало возражения и попытки сопротивления со стороны предыдущего менеджмента. Тем не менее, Вексельбергу удалось получить поддержку других акционеров и назначить в состав руководящих органов компании своих представителей Юргена Дормана и Клауса Штураны, приобретя, таким образом, большинство голосов в совете директоров компании.[15]

Деловая активность Вексельберга в Швейцарии не была безоблачной: Федеральный департамент финансов (Минфин Швейцарии) в разное время вёл расследования в рамках административного уголовного права против Вексельберга, Печика и Штумпфа по подозрению в нарушении их обязательств, вытекающих из биржевого законодательства в рамках приобретения акций Oerlikon и Sulzer.

Возбуждение в апреле 2009 года уголовного дела по Sulzer совпало с переговорами между Швейцарией и США о снятии банковской тайны со счетов бизнесменов, подозреваемых в уклонении от уплаты налогов в США.[16]

В октябре 2010 года сообщалось, что Виктор Вексельберг и двое других бизнесменов выплатили 10 млн швейцарских франков (10,4 млн долл.) компенсации, чтобы урегулировать претензии со стороны властей.

Вексельберг считает свои швейцарские активы стратегическими инвестициями, которые позволили «Ренове» добиться синергии благодаря доступу к технологиям.[17]

Примером такого синергетического эффекта можно назвать СП «Роснано» и «Реновы» по созданию крупнейшего в России производства солнечных модулей на базе технологии «тонких плёнок» Oerlikon Solar — компании Хевел.[18]

В мае 2010 года Вексельберг объявил,[19] что переедет из Цюриха в кантон Цуг: один из факторов — отмена паушального налогообложения в Цюрихе, за которую проголосовало большинство граждан кантона. В Цуге паушальный налог ещё действует.[19]

СУАЛ и RUSAL[ | ]

В 1996 году один из создателей ОАО «Сибирско-Уральский алюминий» (СУАЛ), объединившего Иркутский и Уральский алюминиевые заводы. С 1996 года — Генеральный директор АООТ «Сибирско-Уральская алюминиевая компания» (СУАЛ). Член Совета директоров АО «СУАЛ». С 2000 года — президент управляющей . В состав СУАЛ-Холдинга входили: Иркутский, Уральский, Богословский и Кандалакшский алюминиевые заводы. С января 2003 года — председатель Совета директоров . Отличительной особенностью Холдинга стало разделение функций собственников и менеджеров в органах управления компании.

По итогам 2001 года Вексельберг возглавил рейтинг руководителей предприятий цветной металлургии, составленный деловой газетой «Ведомости». В том же году Ассоциация менеджеров признала Вексельберга одним из лучших предпринимателей и корпоративных менеджеров России.[цитата не приведена 1103 дня

]

2007—2012 год — председатель совета директоров Объединённой компании Rusal (UC Rusal)[20].

Тюменская нефтяная компания и ТНК-ВР[ | ]

В сентябре 1997 года Вексельберг был избран в состав совета директоров ОАО «Тюменская нефтяная компания» (ТНК).

28 апреля 1998 года на заседании совета директоров АО «Тюменнефтегаз» (добывающая компания в структуре ТНК) был избран председателем совета директоров ОАО «Тюменнефтегаз».

30 июня 1998 года Виктор Вексельберг вновь избран в состав совета директоров ТНК[21].

С июля 1998 года — первый вице-президент, заместитель председателя правления ТНК.

С июня 1998 по 2000 год — член совета директоров ОАО «Нижневартовскнефтегаз».

25 июня 1999 года был вновь избран в состав совета директоров «ТНК».

12 июля 1999 года избран в состав совета директоров ОАО «Нижневартовское нефтегазодобывающее предприятие». В тот же день был избран в состав совета директоров ОАО «Самотлорнефтегаз».

С ноября 2000 года — член совета директоров ОАО «ОНАКО».

С июля 2001 года — директор по стратегическому планированию и корпоративному развитию ОАО «ТНК».

С марта 2002 года — член совета директоров ОАО «РУСИА Петролеум».

В апреле 2002 года Вексельберг был назначен председателем правления Тюменской нефтяной компании.

1 сентября 2003 года BP, Альфа-Групп и Аксесс/Ренова (ААР) объявили о создании стратегического партнёрства и намерении объединить свои нефтяные активы на территории России и Украины.

С сентября 2003 года — член совета директоров компании ТНК-ВР.

С 2005 года — исполнительный директор по развитию газового бизнеса ТНК-ВР.

С 2009 года — исполнительный директор ТНК-ВР.

Другие активы[ | ]

Через кипрскую компанию Winterlux Limited владеет 39,4 % акций российского банка «Международный финансовый клуб», через «Ренову» — 9,9 % «Меткомбанка». После включения в санкционный список США с сайта российского ЦБ эта информация исчезла (подобное распространилось на всех акционеров МФК, вместо информации о которой сайт банка выдаёт «ошибку 404»)[22][23]. Владеет рядом объектов недвижимости в Дубровнике, Хорватия, в частности, с мая 2014 года через зарегистрированную в Хорватии компанию Vila Larus гостиницей «Belvedere».[24]. Отель Villa Feltrinelli на озере Гарда в Гарньяно (Италия), расположенный в здании одноимённой виллы, был приобретён Вексельбергом. Вилла была последней резиденцией Бенито Муссолини[25].

Инновационный центр в Сколкове[ | ]

С марта 2010 года — координатор российской части инновационного центра в Сколкове, с июня — президент Фонда развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий (Фонд «Сколково») и сопредседатель Совета Фонда «Сколково».

В интервью[26] газете Sueddeutsche Zeitung 12 октября 2011 года Вексельберг так объяснил причину своего участия в проекте: «Для меня лично это очень интересно. „Сколково“ занимается пятью рынками: энергетика, , биомедицина, космос и ядерные технологии. Не надо забывать: я активно работаю как предприниматель именно в этих сегментах. Модернизация российской экономики открывает огромные возможности. Я сильно погрузился в этот проект, хотя некоторые друзья говорят мне: „Bullshit!“ (Ерунда). Но мне нравятся подобные вызовы. Я хочу показать, что это работает»[27].

Культурно-исторический Фонд «Связь времён»[ | ]

В апреле 2004 года учредил Культурно-исторический фонд «Связь времён» и возглавил его Попечительский совет.

Уже первый проект фонда «Связь времён» — приобретение в США крупнейшей в мире частной коллекции работ великого российского ювелира Петра Карла Фаберже и возвращение её в Россию — вызвал колоссальный общественный резонанс как в России, так и за рубежом. Сейчас Фонд проводит серию экспозиций коллекции в крупнейших столичных и региональных музеях. Первым местом для экспозиции был избран Московский Кремль, где выставка «Фаберже: утраченный и обретённый» из собрания Фонда «Связь времён» прошла с мая по июль 2004 года. На сегодняшний день коллекция выставлялась в 18 городах России и мира.

Среди проектов Фонда «Связь времён»:

• возвращение из США колоколов Свято-Даниловского монастыря;
• возвращение в 2006 году архива русского философа Ивана Ильина в Россию и передача его на хранение в Московский государственный университет;
• восстановление зала Врубеля в Третьяковской галерее;
• восстановление исторического памятника Форт-Росс (Калифорния, США).
• создание в Санкт-Петербурге музея Фаберже[28].

Состояние и позиция в рейтинге Форбс[ | ]

Американская версия журнала Forbes в 2015 году оценивала состояние Виктора Вексельберга в 12,5 млрд $ (73-е место в мире)[29]. В списке 200 богатейших бизнесменов России, составленном российской версией журнала Forbes, Вексельберг занимает 4-е место[30].

В 2021 году журнал Форбс поместил предпринимателя на 100-ю строчку своего нового рейтинга миллиардеров и на 10-ю — в российском списке. Капитал Вексельберга — 12,4 млрд долларов.[31]

В 2021 году Виктор Вексельберг занял одиннадцатую позицию в рейтинге «20 богатейших российских бизнесменов», опубликованном журналом Forbes. За 2021 год его капитал уменьшился на 2,9 млрд $ и составил 11,5 млрд $[32].

По оценкам журнала Forbes:

Оценка состояния

Состояние Виктора Вексельберга в 2021 году оценивается в $ 10,5 млрд. Предприниматель занимает 7-ю позицию в списке олигархов России. В рейтинге 2021 года состояние Вексельберга увеличилось на $ 1,9 млрд, при этом в мировом списке предприниматель стал занимать сотое место, а в российском – десятое. По версии агентства Bloomberg состояние россиянина несколько выше – $ 14,8 млрд, соответственно место в общемировом списке – 62-е.

Виктор Вексельберг

Олигарх владеет рядом недвижимости за рубежом в Хорватии и Италии, а также является весьма заметной фигурой среди олигархов на мировом рынке. По утверждениям журналистов, Виктор Вексельберг в настоящее время живет в Швейцарии и собирается получать второе гражданство.